Мама Вера 

Вера устало опустилась на стул. Оглянулась вокруг. Темнота, опять темнота. Давящая, страшная. Она долго не зажигала свет. Он обнажал пустые комнаты. Тоска и одиночество господствовали здесь уже давно. Пустой дом пугал Веру. Когда-то в доме было шумно и весело. Муж, три сына… 
Их уже давно нет. Война забрала всех, по очереди. Всех четверых. В тот страшный день, день первой потери, Вера заметила, что их любимый каштан начал ни с того ни c сего сохнуть. Набрав в колодце воды, она поспешила его полить. Но утром у него завяли и начали опадать нижние листья. «Беда» — страшное слово закралось в душу женщины и осталось там навсегда, заставив окаменеть сердце. 
А каштан засох. Он стоял в саду как напоминание о горе. Но срубить его Вера не смогла… 
— Нужно ложиться спать, — прошептала женщина и в темноте легла на кровать прямо в одежде. Зажечь свет она так и не решилась… 
— Тетя Вера! Тетя Вера! Тетя Вера! 
Вера испуганно вскочила с кровати и подбежала к окну. 
— Что случилось? 
— Тетя Вера, детей из Ленинграда привезли. Вас председатель зовет, — прокричала Машка, соседская девчонка. 
— Передай… Я скоро. 
«Дети, опять дети. Знают же: не возьму никого. Не смогу же. Чужие они». 
Медленными шагами Вера приближалась к местному клубу. В нем уже собрались женщины. Все шумели, галдели, некоторые плакали. Вера пробралась в последние ряды. Но и оттуда заметила детей. Они стояли около сцены, сбившись в небольшую кучку и испуганно озираясь по сторонам. 
— Бабоньки, — раздался голос Акимыча, местного председателя, — 
возьмите детей в свои семьи, поможем им. Натерпелись горемычные. 
Несколько минут стояла тишина. 
— Я возьму! — крикнула Настя Большова. — Где два, там и три. 
— Я возьму! — раздавались крики там и тут. 
Вера тихонько на цыпочках пошла к выходу. 
— Мама! Мама! Мама! — вдруг раздался сзади детский голосок. 
— Господи! — Вера поспешила. 
И вдруг она почувствовала, как чьи-то руки обхватили ее ногу. Вера оглянулась: маленький белокурый мальчик смотрел прямо ей в глаза. 
— Ты моя мама! Я нашел тебя! Ты ушла за водой и не вернулась, где ты была? 
Вера испуганно посмотрела по сторонам, отдернула руку мальчика от себя, жестко сказала: «Я не твоя мама», — и хлопнула дверью. 
Домой она не шла, а бежала. Платок сбился с головы. Она затыкала уши, но голос мальчишки звучал и звучал. 
Забежав домой, Вера упала на кровать и зарыдала. 
— Как я могу предать своих детей?.. Никогда я не смогу полюбить чужого ребенка, — плакала Вера, обняв фотографию, с которой ей улыбались три мальчугана: два чернявых и один белокурый. Белокурый. Вера резко встала. «Белокурый — Сашка, младший сын. Не может быть! Это он! Вернулся!» 
Вера обессиленно села на кровать. 
— Опомнись, какой Сашка? — успокаивала себя женщина. 
Тот мальчик был очень похож на ее сына. Те же глаза, брови, полуоткрытый рот. Но он был какой-то другой: как будто нес на себе тяжелый камень. Казалось, он даже согнулся под тяжестью того, что пережил. 
Вера не заметила, как уснула. Во сне она видела своих маленьких сыновей. Они играли во дворе. Вера улыбалась, развешивая белье. Вдруг она увидела мальчика — он стоял около ворот. 
— Сынок, ты чей? 
— Ничей… 
Вера проснулась. 
— Как ничей? Мой, — тихо прошептала женщина и зажгла свет. Вошла в комнату детей и взяла оловянного солдатика. 
Рано утром Вера вышла из дома и побрела в сторону сельского совета. Она не оглядывалась: ей казалось, что из каждого окна на нее смотрели глаза и сверлили спину. 
— Здравствуй, Акимыч, — поздоровалась Вера с председателем, не смотря ему в глаза. — Вчерашний белокурый мальчик… Где он? 
— Он у Митрохиной Насти. 
Вера поспешила уйти. Она была уже на улице, когда услышала крик Акимыча: 
— Сашкой его зовут. Сашкой. 
— Я знаю, — крикнула в ответ Вера и улыбнулась. В кармане она сжимала в ладони солдатика. 
До Митрохиных она бежала, но, чем меньше оставалось до дома, тем медленнее становились шаги. Вера боялась этого маленького мальчика. Ей было стыдно за свой поступок. 
— А, Вера, проходи, а мы тут завтракаем, — встретила ее Настя. 
За столом сидели дети Насти и Сашка. Он безмятежно мотал ногами и жевал булочку, запивая молоком. Мальчик холодно посмотрел на Веру и спокойно продолжал есть. 
Вера села на стул. Она не знала, что делать. В кармане нащупала солдатика. Вытащила его и протянула Сашке. 
— На, возьми. Это тебе. 
Сашка посмотрел на солдатика и отвернулся. Вера не успела опомниться, как Витька, старший сын Насти, выхватил солдатика и крикнул: 
— Теть Вер, а можно я возьму? 
— Можно… Конечно… — прошептала Вера. — Я пойду.
…Вера опять сидела в темноте. Два дня она не выходила из дома. На третий день опять пошла к Митрохиным. На улице начинало вьюжить. Насти не было дома. Витька и Машка играли в комнате. 
— А где Саша? 
— Ушел он, — беспечно ответил Витька. 
— Как ушел? Куда? 
— Сказал, что домой. 
— Куда домой? 
— Ну, туда, где его мама. 
Через несколько минут Вера была у Акимыча. Она трясла его за пиджак и кричала: 
— Акимыч, это я виновата, я! 
Сашку искали весь день. Но его нигде не было. 
…Вечером Вера снова сидела в темноте. Прислонившись к стене, она долго холодными глазами смотрела в никуда. Потом провалилась в сон. 
— Вера! Ты забыла… 
Она обернулась: навстречу к ней шел муж Гриша. Он улыбался и нес Сашку. Ребенок тоже улыбался и протягивал к ней руки: 
— Мама… 
Вера испуганно вздрогнула и проснулась. 
— Сашка! — крикнула Вера во весь голос и выбежала на улицу. — 
Сынок! 
— Мама. Мамочка… 
Под каштаном она увидела сидящего на снегу мальчика. Это был Сашка.  
— Сынок. Ты вернулся. Я так тебя ждала. Я так тебя люблю, — шептала Вера. 
— Мамочка, я тебя нашел. 
Обессиленного Сашку Вера положила на кровать. Она зажгла свет. 
Раздевая мальчика, Вера заметила, что он все время сжимает один кулачок. Она разжала руку: там лежал солдатик, ее солдатик. 
…Наступила весна. 
— Мама, мама, посмотри! — закричал как-то Сашка, показывая на каштан. 
Вера подбежала к дереву. Каштан ожил: на нем появились зеленые листочки. 
— Теперь, сынок, все будет хорошо, — тихо сказала Вера, проведя рукой по теплому стволу. 
…Каштан больше никогда не засыхал. 
Марина Бурашева.