Опасность не исчезла 

В апреле мы публиковали интервью с соавтором первого российского учебника по вирусологии, профессором кафедры микробиологии СПбГУ Алексеем Потехиным. В нем он сообщил основные факты о новом вирусе. С тех пор многое изменилось и в теории, и на практике. Что думает известный ученый по этому поводу? 
— В последние два месяца вышли сотни исследований о коронавирусе. Какие новые данные появились? 
— Для исследовательской биологии два месяца — не срок, поэтому данные, которые мы имеем, — это обрывки научной информации от тех, кто работает с коронавирусом, и тексты научных статей, перед публикацией еще не отрецензированные другими учеными. А значит, их достоверность под вопросом. Точно известно сегодня немногое. 
Необычно то, что новый коронавирус изначально более опасен, чем привычный для человека грипп: каждый носитель заражает примерно трех человек, в то время как каждый заболевший гриппом — двух. 
Нетипично и то, что коронавирус поражает легкие напрямую и сразу вызывает вирусную пневмонию. Респираторные вирусы больше любят «усесться» повыше, в верхних дыхательных путях. Осложнение случается, только если к инфекции присоединяется бактериальная флора. Самая большая подлость коронавируса в том, что первые дни болезни проходят без ярких симптомов вроде насморка и кашля, и заметить заболевание на раннем этапе невозможно. При этом у человека развивается скрытая гипоксия — организму не хватает кислорода. Когда симптомы проявляются, болезнь уже зашла далеко, и легкие сильно повреждены. И абсолютно здоровые на вид люди попадают в больницу. 
Кроме того, у коронавируса оказалось редкое побочное свойство: он провоцирует образование тромбов. Это не нужно самому вирусу, никак не помогает ему размножаться, но это одна из его характерных особенностей. Если бы ее не было, то и болезнь протекала бы легче. 
— Почему одни страны переживают пандемию гораздо легче других?  
— Нет данных, которые позволили бы предположить, что в той или иной стране распространен более заразный или опасный штамм коронавируса, или что на заболеваемость влияют погодные условия. Жаркая Бразилия уверенно занимает второе место по числу заразившихся, подтягивается и Индия, где сейчас сорокаградусный зной. Также нет причин утверждать, что между итальянцами и немцами есть некие генетические различия, которые «помогают» или «мешают» вирусу. Так что главные факторы в борьбе с заболеваемостью — это эффективность национальной медицинской системы и скорость, с которой государство отреагировало на пандемию. 
Разница между количеством заболевших и уровнем смертности между странами может объясняться достаточно прозаично: способом подсчета и государственной политикой. Удивительная статистика у Ирана, где был резкий взрыв в конце февраля — начале марта, а потом количество новых заражений и смертей перестало расти. Но эпидемия не может так странно прерваться! Поэтому сравнивать разные страны сложно. В одних все считают по максимуму, как в США, в других смерть от COVID-19 фиксируют как смерть от сопутствующих диагнозов. Так делает, кстати, не только Россия, но и Германия. 
— Согласно официальной статистике, эпидемия в России пошла на спад. Это действительно так? 
— Похоже, Москва пик прошла: кривая заболеваемости пошла вниз, причем не резко, а плавно. В течение нескольких последних недель мы видели то самое плато и затем «спуск», которые наблюдались в других странах, когда те «шли на поправку». Другой вопрос: прошла ли пик заболеваемости вся страна? Кажется, регионы пик еще не прошли. Меня смущает слишком ровная региональная статистика: в один день 353 заболевших, в другой — 344, в третий — 362. Нет ни локальных пиков, ни провалов; реальная статистика не может быть настолько одинаковой. 
Московские цифры ближе к реальности. Но смягчение карантинных мер даже в Москве все же кажется преждевременным. Изоляция во время пандемии была придумана в первую очередь для того, чтобы не допустить перегрузки медицинской системы. Больницы все еще работают на пределе возможностей, поэтому слишком рано смягчать социальное дистанцирование. 
— Вторая волна точно будет? 
— Скорее всего, она будет, потому что вирус не исчез. Он пришел к нам, распространился и поселился среди нас надолго. Конечно, многие уже успели переболеть, потому потенциальных хозяев для вируса стало меньше. Поэтому вторая волна пандемии не должна быть такой сильной. Скорее всего, это будет даже не волна, а локальные вспышки. Хотя делать какие-либо прогнозы преждевременно. У нас еще первая волна не спала. 
— Помогут ли сдержать вторую волну перчатки и маски в общественных местах и две недели карантина после зарубежной поездки? 
— Маски, конечно, создают некий барьер. Если два человека в масках встречаются и разговаривают, вероятность того, что один другого заразит, резко падает. Если в маске только один человек, то она выше, но все же меньше, чем если бы оба были без масок. В магазинах и транспорте маски пока необходимы — случаев заражения в стране по-прежнему много. Носить маску просто на улице, на мой взгляд, бессмысленно. 
В перчатках смысла меньше: заразиться вирусом через поверхность сложно, только если перенести сразу много частиц вируса на слизистые. Но рукой в перчатке человек может почесать себе нос так же, как и рукой без перчатки. Перчатки же лишь напомнят, что делать этого лишний раз не надо. Главное назначение масок и перчаток — самодисциплина и проявление уважения к окружающим. Нам позволили вернуться к нормальной жизни, но люди должны помнить, что опасность не исчезла. 
Двухнедельный карантин после поездки за границу мало на что влияет. Да, аэропорт — это место скопления людей, которые прилетают из стран с разными системами контроля; вероятность заразиться там высока. Но вирус уже везде, и скорее мы привезем его из России в другие страны, чем наоборот. Мы входим в ТОП-3 стран по заболеваемости. Думаю, двухнедельный карантин скоро отменят, потому что он лишает зарубежные поездки всякого смысла. Возможно, это случится осенью, когда первая волна пандемии официально кончится. 
— Развернута настоящая гонка по созданию вакцины. Как вы думаете, получится ли ее создать раньше, чем за год? 
— Понятно, что все лаборатории, которые умеют разрабатывать вакцины, сейчас занимаются этим. Но пока ни одна вакцина не успела доказать эффективность и безопасность на людях. Оправдывается изначальный прогноз: на разработку уйдет примерно полгода, а проверенная вакцина появится осенью-зимой. Но одно дело — лабораторный эксперимент, когда нужны небольшие мощности, чтобы произвести ограниченное количество препарата. Другое дело — поставить производство на поток. Вряд ли массовая вакцинация возможна раньше 2021 года. 
— Какие препараты действительно эффективно лечат COVID-19? 
— Все препараты, которые сейчас применяют, делятся на две группы. Первые поддерживают организм и снимают симптомы, например, препятствуют образованию тромбов и помогают иммунитету. Вторые борются с причиной болезни. Это и ингибиторы протеазы ВИЧ, оказавшиеся бесполезными, и противомалярийные средства, и препараты, которые должны мешать развиваться РНК-вирусам. Но ничто из перечисленного не убивает вирус прицельно, не затрагивая здоровые клетки организма. В результате противовирусный эффект, даже если он есть, недостаточно силен, чтобы оправдать вред, который препарат наносит организму своими побочными эффектами. 
— Есть информация, что коронавирус появился не в декабре 2019 года, а раньше. Для таких утверждений есть основания? 
— Пока данные показывают, что новый коронавирус появился в человеческой популяции в начале ноября или даже в октябре 2019 года. Видимо, Китай просто долго молчал и полагал, что сможет локализовать вспышку. Это неудивительно: они атипичную пневмонию в 2002 году долго скрывали, прежде чем вывезли заболевание в другие страны и мир о нем узнал. При таком раскладе возникает вопрос: почему эпидемии в Южной Корее, Иране, Италии и Франции начались только в феврале-марте, причем одновременно? Возможно, вирус какое-то время тратил на адаптацию к организму человека, распространялся не так быстро и вызывал отдельные случаи заболевания… Но однозначно верного ответа у меня нет. 
— Научит ли сегодняшняя пандемия человечество предотвращать будущие эпидемии и справляться с ними? 
— Вообще-то нам очень повезло, что пандемию вызвал именно этот вирус. Его летальность невысока: если бы можно было учесть всех бессимптомных носителей вируса и легко переболевших людей, не обратившихся к врачу, она не превысила бы 1 %. У атипичной пневмонии, например, летальность — 10%. Есть респираторные вирусы, которые губят 35 % заболевших. И их эпидемии на планете сегодня вероятнее, чем когда бы то ни было, потому что людей стало слишком много, плотность населения высокая. Это важнейшая предпосылка к возникновению эпидемии в популяции, неважно, идет ли речь о людях или о водорослях. Если вирус попадает в организм одиночки, на много километров от которого нет ни одного другого потенциального носителя, вирус умирает вместе с этим одиночкой. А если рядом живут миллионы — вирус непременно распространится. Что сейчас и произошло. Хорошо, что мы учимся действовать в чрезвычайной ситуации не на самом опасном вирусе. 

Коронавирус использует для проникновения рецепторы, которые расположены в глубине дыхательных путей.