Своими воспоминаниями о начале Великой Отечественной войны накануне Дня памяти и скорби с читателями делится оренбуржец Анатолий Федорович Рыжевский. Он встретил войну 11-летним мальчишкой.
«Когда началась Великая Отечественная война, мы жили в Смоленске на окраине большого военного городка. Мать работала уборщицей в штабе воинской части. Отчим служил шофером в милиции. Уже в начале 1941 года немецкая авиация по ночам стала бомбить Смоленск. Особенно много снарядов фашисты сбрасывали на железнодорожную станцию и нефтебазу. Доставалось и военному городку. Однажды мы с матерью провели под бомбежкой целую ночь. Было очень страшно, поэтому утром мы бежали в какую-то ближайшую деревню. На следующую ночь бомбежку Смоленска наблюдали уже со стороны. Город горел. Было понятно, что домой пути нет. Мы вернулись в город на несколько часов, мать собрала документы, деньги, еду, и мы пошли пешком к родственникам, которые жили в 40 километрах от Смоленска. Шли долго и трудно. Наблюдали воздушный бой нашего и немецкого истребителей. Какой-то из них был сбит и упал где-то вдали.
Мать поселилась в Фалисах у родственников отчима, а я в деревне Кубарово у двоюродной бабушки.
Немцы появились примерно через месяц. Они передвигались в основном на мотоциклах. Некоторые — на велосипедах и пешком. Вели с собой группы советских военнопленных, небольшие, человек по 20. Раненых оставляли прямо на дороге. Местные женщины подбирали их, выхаживали. От этого в домах стоял жуткий смрад, вонь от гниющих ран и испражнений. Многие солдаты выздоравливали и пополняли ряды партизан. Были и такие, которые становились полицаями.
Боев в начале войны вокруг не было. Наших военных я вообще не видел. Да и немцы появились незаметно. Наверно, ночевали где-то в лесу около деревни. Потому что днем мы с пацанами обнаружили в кустах пустые пачки из-под сигарет, поломанные велосипеды, зажигалки и остатки одежды. Вскоре после появления немцев в деревню начали приходить партизаны. Так мы и жили. Днем у нас хозяйничали немцы, а ночью — наши. Немцы не зверствовали, вели себя спокойно, выменивали продукты на разную мелочь типа зажигалок. Однажды нам пожаловали целую металлическую банку меда в обмен на кур и яички.
Осень и зиму мы прожили довольно спокойно. Молодежь даже вечеринки устраивала. Иногда и немцы на них приходили небольшими группами по три-четыре человека. Один всегда оставался караулить оружие.
Стычек и боев в первую военную зиму в нашем селе не было. Иногда лишь ходили слухи о партизанских операциях в райцентре и на железной дороге. После этого немцы арестовывали жителей, которых подозревали в связи с партизанами, и увозили их куда-то. Об их судьбах больше никто ничего не знал. А вот на тела двух полицаев, расстрелянных партизанами, мы ходили смотреть всем селом. В семье одного из убитых полицаев партизаны забрали корову, застрелили ее, разделали тушу на мясо и увезли куда-то за речку.
Летом 1942 года немцы, возмущенные храбростью партизан, стали более жестокими, они избивали и пытали местных жителей. Особенно лютовали полицаи. Вообще в Кубарово было больше тех, кто сочувствовал партизанам, а в соседнем Ботино жили в основном полицаи. Они часто обстреливали нашу деревню из винтовок. Моего дядю, 15-летнего Никиту, в один из таких обстрелов даже ранили в бедро, и он два месяца болел.
А в конце июля немцы пошли на партизан целой армией. Артиллерийские орудия часто обстреливали деревню. И местные жители бежали за реку Хмость. Мы тоже ушли вместе со всеми. Уходили налегке, думали, что ненадолго. Но вернуться уже не пришлось. На следующий день немцы сожгли деревню. Вскоре партизаны собрали довольно большую группу людей и отправили в тыл. На пяти подводах ехали дети, старики и больные люди. Обоз шел целый месяц, проходя по 15-20 километров в день по лесам и между болотами. Питались в основном ягодами и грибами, иногда нас подкармливали жители деревень, мимо которых мы проходили. Так и дошли до станции Торопец в Калининской области, которая теперь переименована в Тверскую.
В Торопце таких беженцев, как мы, собралось очень много. Через несколько дней нас погрузили в товарные вагоны и отправили в глубокий тыл. Поезд несколько раз попадал под бомбежки. Многие вагоны были прострелены пулями. К счастью, люди не пострадали. Медленно, но мы все-таки добрались до города Соликамска Пермской области. В пути питались хлебом и кипятком. Но и этого провианта нам не хватало. Постоянно хотелось есть.
В Соликамске многие беженцы пошли работать на целлюлозно-бумажный комбинат, да так и остались в этом городе навсегда.
Моя бабушка и ее дети тоже устроились на комбинат. Я, как малолетка, свободно бродил по окрестностям в поисках пропитания, вместе со сверстниками перекапывал убранные картофельные и капустные поля. Иногда мы находили оставшиеся картофелины и кочаны капусты и очень радовались этому. Поздней осенью на полях уже ничего не осталось. Продукты стали выдавать по карточкам. Иждивенцам доставались жалкие крохи. Есть хотелось всегда.
Нам повезло, потому что я вспомнил адрес своего дяди Иллариона Стефановича Шикаренкова, который жил в городе Кирове и работал в областном земельном отделе. Мы написали ему письмо и вскоре получили вызов из Кирова. Мы быстро собрались и поехали к дяде. Бабушку с ее детьми он поселил в пригороде и устроил работать на сельхозпредприятие. А я остался жить у него, начал ходить в школу. Семья у дяди была большая. Он сам в армию не призывался, но работал очень много, обеспечивая армию продуктами питания. Жена дяди Блюма Ароновна работала в бактериологической лаборатории. Дети Семен и Неля учились в школе. Хозяйство вели бабушка Александра Васильевна и дедушка Стефан Ульянович.
Семья дяди почти не голодала, но нам всегда хотелось есть. Бабушка старалась утолить наш голод всяческими способами. Например, собирала картофельные очистки, тщательно мыла их, прокручивала на мясорубке, потом пекла из них отличные дируны. А летом мы собирали грибы, ягоды, дикий лук и чеснок. Излишки продавали на рынке и там же покупали овсяный кисель или затируху. В 1944 году дядя подарил нам ружья. Семену двустволку, а мне маленькое дамское ружьишко. Мы научились стрелять, охотились на птиц и были очень рады, когда удавалось добыть какого-нибудь кулика.
Так я и пережил войну. Была жива и моя мать. Она оставалась на Смоленщине. После освобождения территории от фашистов работала на торфоразработках.
Много лет прошло с тех пор, а события военных лет до сих пор хранятся в памяти так отчетливо, как будто это было вчера».
Подготовила Инга Прохорова.
Выжить было нелегко…
