Есть в дятловом сообществе Оренбуржья пичуга, которая называется малым пестрым дятлом. Птичка действительно невелика: размером практически с воробья, потому и на глаза попадается редко.
Как и все знакомства с пернатыми, моя встреча с малым пестрым дятлом произошла неожиданно. Я стоял в саду около большой старой яблони и наблюдал, как полощет ее ветвями сильный ветер. Он действительно был неприятный: его порывы достигали двадцати метров в секунду, и я размышлял, выдержит ли стихию старушка яблоня или потеряет часть разлохмаченной кроны.
Вдруг на молодой побег села пестрая птичка-невеличка. Статус птицы был вполне дятловый: черные спину и крылья покрывали белые поперечные пунктирные полоски, внушительным размером выделялся клюв. Малыш вцепился в тоненькую веточку мертвой хваткой, его мотало почище, чем в экстремальных аттракционах, получивших распространение в последнее время. Однажды внук ухитрился затащить меня на такой аттракцион с завораживающим названием «Катапульта».
80 метров (25-этажный дом!) наше двухместное кресло преодолело за 4 секунды. На высоте во время паузы кресло перевернулось и так же резво, подгоняемое растяжками, устремилось к земле. Ужас непередаваемый, хотелось, чтобы все немедленно прекратилось. Сидящий рядом внук, нагнетая страх, вопил: «Ой-счас-сдохну!» Сидение, закрепленное на растяжках, летало вверх-вниз, казалось, со страшной скоростью. Первые несколько колебаний — паника совершенная, наконец, я оказался в силах выдавить из себя внуку: «Все, все, колебания уже затихают, сейчас страшно не будет». И действительно, постепенно амплитуда и скорость начали уменьшаться, и был момент, когда эти чертовы качели даже удовольствие доставили, а может быть, это было просто облегчение, избавление от пережитого кошмара.
Это развлечение я невольно вспомнил, наблюдая за птичкой. Казалось, вот-вот она оторвется от прутика, и, словно выпущенная из пращи, отлетит и разобьется о стену рядом стоящего дома. Но крошка явно не испытывала страха, морской болезнью не страдала, чувствовала себя уверенно и выглядела даже комично, зависая на кончиках побегов кверху лапками. Изредка она перебиралась на соседние ветки и совершенно не обращала на меня внимания.
Причина такого поведения была очевидна: дятел проголодался, а, судя по свернутым в трубочку молодым листочкам, дерево было обильно поражено тлей. Я недоумевал, как же с таким длинным долбежным инструментом на голове собирать микроскопических насекомых? Птаха не улетала, и я сделал достаточно много снимков. На некоторых из них видно, что язык птичий длиннее клюва и собирать им тлю очень даже удобно.
Не было сомнений, что эквилибрист, катавшийся передо мной на яблоневых качелях, — птенец: на голове у него красовалась буроватая шапочка. Его папаше — взрослому самцу, птичья ермолка полагается красная, а самке — белая. По всей видимости, я наблюдал первый опыт самостоятельной удачной охоты. Желторотик самозабвенно слизывал крошечных полужесткокрылых насекомых. Его настоящая пища — зловредные личинки усача и короеда-типографа впереди, а сегодня он утолял голод россыпью зеленых шариков (есть у этих неприятных насекомых такая бескрылая форма, не способная передвигаться), и был счастлив.
Думается, мало кто из наших земляков видел эту пичугу воочию: летом в густой листве ее углядеть сложно, да и от воробья отличить трудно. Зимой найдется немного любителей пеших походов по глубокому снегу. Но если вдруг вы встретите в лесу такого милого воробьишку с большим клювом в пестром черно-белом прикиде, быстро бегающего по веточкам, не сомневайтесь, перед вами никакой не воробей, а именно он — малый пестрый дятел.
Малый пестрый дятел — птица оседлая, питается исключительно насекомыми, живет в лесной и лесостепной зонах. Там это вполне обычный поселенец, а для Степного Оренбуржья он достаточно редок.
Юрий Полуэктов.